В период с 1796 по 1815 года — когда армии Наполеона в полном блеске
стратегии катились по Европе и Египту, устраняя своих противников с
молниеносной быстротой, талантливый император часто обращался за советами к
художникам и археологам. Барон
Некоторые лица, не входящие в правительство, воспользовались хаосом наполеоновских войн для личного обогащения. Так, Франсуа Лефевр, служивший в начале XIX века куратором музея Альбертина в Вене, то ли непосредственно похитил, то ли нелегально скупил несколько сотен работ Альбрехта Дюрера, ведущего художника немецкого Ренессанса. Известно, что Франсуа Лефевр продал не меньше сотни работ Дюрера Антуану Франсуа Андреосси, наполеоновскому губернатору Вены.
Однако трофеи Лефевра были всего лишь каплей в море общей добычи наполеоновской армии. В Италии Денон лично руководил отправкой более чем пятисот картин и скульптур из Ватикана в Париж. Военная добыча всячески использовалась для прославления победителя: так, после того как прекраснейшая греческая статуя, изображавшая гибель троянского жреца Лаокоона и его сыновей, задушенных змеями, была торжественно провезена по улицам Парижа, Наполеон заказал изготовить особый сервиз с изображением этой триумфальной процессии.
При этом император искренне полагал, что отбирает произведения искусства не для личного обогащения, а для вящей славы Франции и всех французов. И Лаокоон, и другие сокровища осели в государственных музеях, таких, как Лувр, чьи коллекции стремительно пополнялись за счет военных экспедиций. Хорошо известно, что египетский отдел Лувра был полностью основан на добыче Наполеона.
Розеттский камень, увы, Лувру не достался. Черную базальтовую плиту с высеченными надписями на греческом и древнеегипетском языках, давшую ученым ключ к расшифровке иероглифов, первоначально обнаружили войска Наполеона, однако в 1802 году им пришлось уступить свой трофей англичанам по условиям капитуляции французской армии в Египте. Ныне камень хранится в Британском музее, всего через несколько залов от печально знаменитого мрамора Элджина.
Справедливости ради следует отметить, что Наполеон был человеком широких взглядов. Он грабил Египет, но при этом искренне пытался понять египетское общество и надеялся, что его поход послужит началом диалога между Востоком и Западом. Барон Денон благоговел перед египетскими находками. С восторгом истинного музейного хранителя он писал о том, что египетское искусство вдохновляло греков и римлян, которые, в свою очередь, оказали определяющее воздействие на европейскую культуру. Теми лее глазами просвещенного оценщика он смотрел и на картины, и на скульптуры, вывезенные из Бельгии, Германии, Италии и других стран. Денон мог безошибочно распознать настоящие шедевры среди военных трофеев, и был самым горячим защитником иностранных художников перед лицом растущего французского шовинизма.
